В перегибах и извращениях немалую роль сыграла практиковавшаяся кое-где порочная система подбора и расстановки кадров. У руководства подчас оказывались люди, оторванные от масс, не заслуживающие доверия. Честный аульный актив, связанный с массой трудящихся, местами оттирался многочисленными «бельсенди» (лжеактивистами). Такие люди, выдавая себя за представителей Советской власти в ауле, на деле играли на руку классовому врагу, облегчали его борьбу за массовое истребление скота и откочевку бедняцких и середняцких хозяйств за пределы республики и Советского Союза.
Игнорирование отдельными руководителями краевого комитета партии ленинских норм партийной жизни, принципа коллективного руководства приводило к нарушениям внутрипартийной демократии. Здравый голос честного коммуниста, обоснованное требование учитывать местные особенности квалифицировались как оппортунизм и проявление местного национализма.
Характерным в этом отношении является случай с группой коммунистов, которые летом 1932 года обратились с письмом в краевой комитет партии. В письме говорилось: «В области животноводства мы имеем глубокий прорыв, который превращает Казахстан из основной животноводческой базы Союза в одну из второстепенных». Далее сообщалось, что колоссальное сокращение поголовья скота вызвано не только байской агитацией, но и главным образом «левацкими искривлениями линии ЦК при проведении в жизнь его решений и директив, направленных на развитие животноводства. . . Аульная и районная парторганизации не сумели извлечь урока из этих перегибов, в силу этого перегибы и администрирование продолжались вплоть до настоящего времени».
Вокруг этого по существу правильного письма, сигнализировавшего об ошибках и перегибах, допущенных в ауле, была поднята большая шумиха. Дело изображалось так, будто обнаружена какая-то правооппортунистическая группа, желающая ущемить авторитет крайкома и его руководства.
Администрирование и зажим критики приводили к тому, что кадры работали неуверенно, с оглядкой, инициатива их притуплялась, культивировались беспринципность, замалчивание ошибок, боязнь выносить их на общий суд рядовых коммунистов. Вместо того чтобы с большевистской прямотой говорить о недостатках и ошибках, подвергать их коллективному разбору и обсуждению, отдельные руководители краевого комитета партии стали на путь отрицания их и приукрашивания действительности.
Когда массовые откочевки трудящихся аула за пределы Казахстана стали фактом, даже тогда руководство краевого комитета партии не ставило этот вопрос прямо, чтобы мобилизовать энергию и инициативу партийных организаций и трудящихся аула на борьбу за прекращение откочевок. Это приводило к еще большим осложнениям.
17 сентября 1932 года ЦК ВКП(б) принял специальное постановление «О сельском хозяйстве, в частности животноводстве Казахстана». 5 октября того же года аналогичное постановление было принято СНК СССР. В этих постановлениях определялись задачи социалистического переустройства в оседлоземледельческих и животноводческих районах Казахстана. В оседлых районах предлагалось организовать расселение казахского населения в поселки европейского типа. При этом ЦК ВКП(б) и СНК СССР предостерегали от административного навязывания населению размеров поселков и колхозов, от искусственного, механического соединения различных родов. Оседание и коллективизация явились единым, неразрывным процессом социалистической реконструкции аула.