Тем не менее в семидесятых годах в одной из поликлиник Таллинна эксперимент по выбору врача был все же проведен. Тогдашнее руководство Министерства здравоохранения СССР запретило дальнейшее изучение полученного опыта, был поставлен вопрос об освобождении меня, как «идеолога», от занимаемой должности. Отстоял Август Осипович Гольдберг, человек большой принципиальности, бывший в те годы министром здравоохранения Эстонии. И все же полученные в процессе эксперимента данные заставили задуматься. Среди 49 тысяч населения желающих сменить врача оказалось около ста человек, то есть 0,2 процента. В 1988 году при полной возможности выбора врача среди 926 тысяч взрослого населения Эстонии захотело сменить терапевта 0,07 процента пациентов. Эта цифра намного меньше, чем приводят другие исследователи.
Таким образом, массового перехода больных от одного врача к другому не наблюдалось. В тех странах, где возможность выбора врача существует давно, ею тоже пользуется не так уж много пациентов. Так, в Финляндии в первый год своим правом воспользовалось 4, 5 процента, а в последующие годы — не более 1 процента населения. В одном из районных центров Чехословакии сменить врача захотели 9 процентов пациентов, однако недовольство в 2 раза чаще высказывалось в адрес стоматологов, по сравнению с терапевтами и гинекологами. Итак, в рамках тех требований, которые предъявляются «первой линии» медицины, в Таллинне вотум недоверия участковым терапевтам выразило не так уж много больных. Врача сменили в основном пожилые люди, страдающие хроническими болезнями и, естественно, надеющиеся получить у другого доктора большую помощь. Иногда в основе смены врача находилась недостаточная его внимательность, а то и просто несовместимость характеров врача и пациента, что в отдельных случаях сбрасывать со счета тоже нельзя.
Необходимо все же учитывать, что каждый недовольный участковым врачом, как правило, говорит об этом не только близким и знакомым. Он нередко сеет сомнения и среди других пациентов этого врача. И хотя пациент не всегда и не во всем прав, а конфликтную Ситуацию администрация ликвидирует, но следовая реакция в любом случае остается. И у врача, и у больного. И проходить мимо этого не стоит.
Известный терапевт Г. А. Захарьин еще в прошлом веке, когда врачей было очень мало, писал: «Нет нужды объяснять, в каком тяжелом положении находится врач, к которому не имеют доверия больные; еще тяжелее положение больного, вынужденного лечиться у врача, если последний единственный в данной местности и к нему нет доверия».
Десятые доли процента. . . Пусть даже в 10 раз больше. Убежден: если какой-то больной врачу не доверяет, их нужно освободить друг от друга.
Проведенный в Таллинне эксперимент уже тогда заставил переоценить проблему выбора врача: она оказалась гипертрофированной. О ней больше говорили, чем воспользовались предоставленным правом. Если же больной и переходил к другому врачу, то участковая система не страдала, а профилактическая работа не прекращалась. Исчезли лишь недовольные пациенты, и отдельные врачи задумались над своим стилем работы и умением находить общий язык с больным.
К сожалению, полученный опыт был непродолжительным, да и не был подкреплен материально. Приток или отток больных на зарплате врачей не сказывался. Мною многократно поднимался вопрос о принципе дифференцированной оплаты в этих случаях, но как это можно было осуществить в условиях жесткой регламентации, прежде всего касающейся финансирования в здравоохранении?