Однако рост средней продолжительности жизни людей, «постарение» населения, сопутствующие нередко старости хронические болезни ставят перед обществом, системой социального обеспечения и здравоохранением задачи, не считаться с которыми нельзя.
Больного Н., 68 лет, внесли в приемное отделение больницы на носилках. Ходить он не мог, "ибо уже несколько месяцев был парализован. Привезла пациента дочь, предъявив направление участкового терапевта.
Выяснив историю заболевания и осмотрев больного, дежурный врач отказался поместить его в больницу.
— Но ведь мы не можем ему обеспечить лечение дома! — возмутилась дочь.
— А вашему отцу нужно не лечение, а уход.
— Вы считаете его здоровым?
— Нет. Но поставить его на ноги уже нельзя. Больница сейчас ему ничего не даст.
— Доктор, но я и муж работаем. Как мы можем обеспечить уход, когда нас целый день нет дома?
— Но и положить в больницу вашего отца я тоже не могу. Его состояние, к несчастью, необратимо. А мы нуждаемся в койках для пациентов, которым мы можем по-настоящему помочь. .
Больного в стационаре не оставили. Дочь обещала написать жалобу министру здравоохранения. У врача надолго было испорчено настроение. Едва ли стоило рассказывать об этом случае, если бы он был единичным. Писатель-врач Владимир Дягилев в статье «Врачебные ошибки и жизненные следствия» объясняет подобные коллизии прежде всего тем, что лечебные учреждения борются за хороший показатель койко-дня и низкую больничную летальность.
Суть, однако, не в этом. В конечном счете, жалобы и последующие разборы причин отказа кому-либо в госпитализации обходятся врачу дороже, чем увеличение, скажем, пресловутого койко-дня. Все и проще, и сложнее. Не хватает коек. Ни в одной стране в мире не построено и не строится столько больниц и клиник, как в нашей. Это всем известно.
Так в чем же дело? Если бы они использовались только для пациентов, требующих лечения, проблемы нехватки коек не было бы. Но в больницы поступают хронические больные, чаще пожилые, требующие ухода, или люди, которые иногда боятся остаться наедине с болезнью. А вот для них-то мест и недостаточно. И когда решается вопрос о том, кого поместить в больницу — больного, который пробудет в ней 2—3 месяца, причем без эффекта, или 5—6 человек, которым можно реально помочь (а часто это кормильцы семьи), врач решает в пользу последних, не будучи при этом ни бюрократом, ни чиновником. И делает он это, понимая всю сложность положения пожилого человека и зная, что, возможно, за отказом последуют жалобы, объяснительные записки, комиссии и пр.
Только в городских больницах Эстонии в течение года хроническими больными (как правило, пожилыми) занято около четвертой части коечного фонда. На их долю пришлось 175 тысяч койко-дней, которые обошлись государству примерно в 1, 3 миллиона рублей. Добавим, что в сельских больницах пожилыми людьми, страдающими обычно хроническими заболеваниями в необратимых стадиях, занято подавляющее большинство коек. А это — дополнительные миллионы рублей.