Несмотря на постепенное ослабление культурно-политической системы управления и идущее параллельно с этим процессом оживление культурной практики, в культурно-политических дебатах и мероприятиях проявляются свои черты, которые являются типичными Для форм коммуникации в условиях тоталитарного государства. Их можно хорошо проследить в языке руководящих органов и в их официальных текстах.
Можно было бы предположить, что язык, употребляемый в постановлениях, решениях и редакционных статьях, наставляющих на "путь истинный», будет прост и «доступен массам», аналогично принципу социалистического реализма о «народности». Однако это было не так. Официальный язык пропаганды, точнее, способ знаковости ее текстов, имел специфический характер, который принципиально отличался от других официальных и неофициальных видов текстов. Его семиотика часто затемняла конкретное содержание, но при этом вполне однозначно доносилось общее намерение. Чтобы наметить Некие Границы, которые переходить нельзя, особенно подходили диффузные «предупреждения» в форме указания имен, ссылок на «враждебные тенденции» и «опасности».
Основную специфику этих текстов образует сам стиль подобной фразеологии, а также, конечно, и содержащиеся в них указания на конкретные обстоятельства. За туманностью их многочисленных пустых фразеологем стоит лишь небольшое количество основных семиотических оппозиций, определяющих оценки содержащихся в текстах примеров и «случаев» и составляющих собственную суть этих текстов. Из возможности редуцировать общую массу текстов можно видеть, насколько они просты в своей косности, и убедиться, что именно их явная избыточность должна была действовать как своего рода «промывание мозгов».
Другие (низ)
(народ, массы, молодежь. . . ) вы, которые не всегда знаете правду и поэтому постоянно от нее отходите
Вы узнаете от нас, что есть хорошо
Вы их не знаете вы тоже должны его строить вы должны устранять все, что связано с классовым врагом вы должны получать только то, что мы вам даем
Вы их выполняете вы их устраняете вы исправляетесь и т. д.
Эти тексты образованы посредством следующей идеологической схемы:
Мы
(мы = верх)
(мы = партия, государство) мы, которые знаем правду
Мы знаем, что для вас хорошо
Мы знаем законы развития истории
Мы строим коммунизм
Мы устраняем классовых врагов
Мы перепилим (фильтруем) для вас все, о чем мы думаем, что вы не можете этого понять
Мы даем указания
Мы указываем на ошибки
Мы вас контролируем
И т. д.
Основная структура и интенция подобных текстов организована по этим абсолютно простым, прозрачным бинарным оппозициям (мы — вы) и связанным с ними функциям (ведущие — ведомые) , проявляющимся в документах в самых различных формах.
— Намерения текстов определяются как «духовные запросы» (масс, молодежи и т. д. ) , «забота о. . . », «о состоянии и мерах улучшения. . . », «усовершенствование. . . » и др.
· Неполное или «неправильное» претворение в жизнь этих целей связывается с фразами типа «исправить. . . », «корректировать. . . » и т. д.
· Об ошибках в интерпретации ситуации, событий или развития говорится: «о неверном содержании. . . », «вредно по содержанию. . . »,
«нездоровый интерес», «об ошибках. . . », «о крупных недостатках. . . », ,. о серьезных. . . », «о неправильном подходе. . . », «неправильная практика. . », «слабо организовано. . . », «слабо контролируется. . . », «неудовлетворительное освещение. . . », «бессистемное и поверхностное освещение. . . », «мелкобуржуазная распущенность: анархизм, нигилизм, авантюризм. . . » и т. д.
Несмотря на однозначность намерений власти, которые просвечивают сквозь глубинную структуру концепции и варианты фразеологии, нельзя упускать из виду, что обращенный к общественности официальный язык именно в силу своей «затуманенности» нуждался и интерпретации, чтобы быть понятым также и «широкими кругами». Что значит «неверно», «нездоровый», «правильно»? Как «неидеологично» или «формально» должно что-либо быть, чтобы быть названным «формалистичным», когда начинается «формализм» и т. д. ?