Царизм, русские помещики и капиталисты вместе с казахскими баями-полуфеодалами жестоко угнетали и эксплуатировали казахский народ. Они превратили Казахстан в объект феодального грабежа, в аграрно-сырьевой придаток капиталистической промышленности центра России и в переселенческую территорию. Своей антинародной, реакционной политикой насилия и грабежа колонизаторы уродовали экономическую, политическую и

культурную жизнь казахского народа, тормозили его развитие.

Однако добровольное присоединение и дальнейшее существование Казахстана в рамках русского государства имело прогрессивное значение. Экономика Казахстана включалась в более передовую экономику России, во всероссийский и через него — в мировой капиталистический рынок. Под влиянием этого в Казахстане ускорилось развитие производительных сил, разложение натурального хозяйства, разрушалась его вековая патриархальная замкнутость. Под воздействием русских крестьян-переселенцев развивалось земледелие, сенокошение и т. д., возникла оседлость в одних случаях или усилился переход к ней — в других. Передовая демократическая русская культура также оказывала благотворное действие на казахские народные массы и ее передовых представителей. Главное значение существования и развития"Казахстана в составе русского государства состояло в том, что казахский народ в совместной жизни с русским народом в едином государстве приобщался к революционному движению в России — участвовал в революции 1905— 1907 гг., а затем в февральской буржуазно-демократической революции 1917 года; под руководством Коммунистической партии Советского Союза он принял активное участие в борьбе за победу Великой Октябрьской социалистической революции, открывшей новую эру в истории человечества и старшей поворотным пунктом в жизни казахского народа.;

Советским государством массового оседания кочевников в 1929—1935 годах. Еще в 1930 году в Казахстане существовало свыше 560 тысяч кочевых и полукочевых хозяйств с населением более 2 миллионов человек. В предреволюционном Казахстане только чисто кочевых скотоводческих хозяйств, так называемых кошпелинцев, к которым принадлежали большие родовые группы адайцев, табынцев, шектинцев, шомекейцев, насчитывалось около 130 волостей, на каждую из них приходилось в среднем по 1 500 хозяйств, а всего их было около 200 тысяч хозяйств с населением 800 тысяч — 1 миллион человек. Они занимали большие пространства юга, юго-запада и центра Казахстана и кочевали круглый год.

Кочевое скотоводство Казахстана отличалось низким уровнем производительных сил и сильной зависимостью от естественных условий, оно систематически подвергалось опустошительным джутам, во время которых происходила массовая гибель скота, от которых жестоко страдали прежде всего казахские трудящиеся массы.)

Особенность, которая, согласно Марксу, присуща сельскому хозяйству в целом—сочетание экономического воспроизводства с естественным, — более всего типична для кочевого скотоводческого хозяйства. В кочевом скотоводстве особенно тесное переплетение экономических процессов воспроизводства с естественными процессами воспроизводства имеет место потому, что пастбище — главное условие хозяйствования скотовода — воспроизводится естественным путем: отсутствует не только его обработка, искусственное производство кормовых средств, но и сохранение их запасов. В отличие от земледельца скотовод-кочевник не производит корма для скота, а, передвигаясь со своим стадом по пастбищу, скармливает скоту естественно произрастающие травы. Однако кочевое хозяйство, несмотря на огромную роль в нем естественных факторов, представляет собой уже весьма сложный процесс труда, оно является довольно развитым экономическим процессом производства и воспроизводства.

Выращивание скота требует затраты труда, направленного на использование естественных процессов воспроизводства стада. В кочевом производстве происходит правильное, по временам года, перемещение людей и стад, в зависимости от состояния использования пастбищ и водных источников. К этому приспособлена как экономика, так и вся жизнь и быт кочевника: состав стад, переносные жилища-юрты и др. Человек уже не просто и прямо собирает для потребления готовые продукты природы, как при охоте или собирательстве, а использует травы пастбищ для скармливания их животным, чтобы произвести себе средства существования. Иначе говоря, скотовод производит (разводит) скот для удовлетворения своих потребностей. К. Маркс отмечает, что скотоводы-кочевники, передвигаясь по земле, «ее используют как пастбище… на ней кормятся стада, которыми, в свою очередь, существуют пастушеские народы».

Зависимость человека от природы при кочевом скотоводстве опосредствована его зависимостью от разводимого скота, который в свою очередь зависит от земли, могущей быть использованной в качестве пастбища. Воспроизводя скот, человек своим целесообразным трудом активно приспособляет природу к своим потребностям. Он затрачивает труд на освоение сезонных пастбищ, защиту кочевья, охрану путей перегона скота, стада и водопоев, рытье водоемов и колодцев, перегон скота с целью расчетливого стравливания пастбищ и оберегания трав и т. д. Однако, при всем этом, передвигаясь вместе со своим скотом по готовому пастбищу, вместо того, чтобы производить корм для скота, скотовод продолжает оставаться в чрезвычайно большой зависимости от естественных условий.

Обращает на себя внимание тот факт, что в составе имущества скотовода сельскохозяйственный инвентарь имеет незначительный удельный вес. Это объясняется тем, что скотовод в процессе производства не обрабатывал земли, пользовался только такими орудиями труда, которые требовались для сооружения водоемов и колодцев, да и то примитивного характера. Что касается непосредственно процесса пастьбы скота, то в нем орудия труда почти отсутствовали, сводились преимущественно к транспортным средствам. Таким образом, определяющий элемент производительных сил — орудия труда — занимал низкий удельный вес в хозяйстве кочевника-скотовода.

Вследствие примитивного характера процесса производства при кочевом скотоводстве такой важный элемент производительных сил, как рабочая сила, применялся также относительно в незначительных размерах. Об этом свидетельствуют материалы указанных выше экспедиции, отмечающие, что в среднем на 100—300 голов лошадей требуется только один пастух-табунщик.

Большой территориальный простор для передвижения стад, сочетание пастбищ с разным травяным покровом и разными сезонами наибольшего травостоя являются естественной основой кочевого хозяйства. К. Маркс указывает, что «для скотоводства (у кочевников) большие необитаемые пространства являются главным условием». Крупнейший казахский ученый и просветитель Чокан Валиханов также подчеркивает важность этого момента: «По сему,— пишет он,— обширный район кочевок должно считать самым важным и главным условием для скотоводства. Земля, достаточная для прокормления целого города, не будет удовлетворять одного киргизского аула, ибо каждый аул должен иметь особое зимовое место (зимовку) с зимними пастбищами, особые пастбища для весенних, осенних и летних пастбищ».

К. Маркс показал, что средства производства вообще делятся на орудия труда, материалы или предмет труда и условия труда. Земля, будучи естественной основой всякого процесса производства, всеобщим условием труда и первоначальным предметом труда, безусловно является средством производства.

В докапиталистических формациях, поскольку в них сельское хозяйство составляет главную отрасль производства, земля является основным средством производства потому, что с ней непосредственно связан весь процесс труда и создания общественного продукта труда. От плодородия почвы, качества естественной растительности, характера использования земли в сельском хозяйстве зависит весь процесс производства. В кочевом скотоводстве вследствие использования земли как естественного пастбища для скота имеет место еще более сильная и тесная зависимость процесса производства (выращивание скота) от земли, чем при земледелии)

При кочевом скотоводстве для существования человека требуется значительно больше земли, чем в условиях земледельческого хозяйства. По данным Н. Г. Чернышевского, «кочевой народ нуждается в 1,5 десятины земли на душу, а земледельческий народ, даже при примитивном земледелии, — 0,78 десятины». Это при одинаковых качествах земли, а если учесть, что кочевые народы обычно в процессе развития цивилизации оттесняются на пустынные или полупустынные земли, то разница неизмеримо вырастет. Следовательно, главное условие производства — земля — у кочевников является основным средством производства, а предмет труда — скот — является не основным средством производства. Поэтому становится понятным, почему у кочевых народов еще в большей мере, чем у земледельческих, земельный вопрос является наиболее насущным вопросом, вокруг которого развертывается самая острая борьба, заполняющая буквально всю жизнь кочевых народов.

Именно, вследствие применения менее развитых средств труда, иначе говоря, вследствие низкого уровня развития производительных сил кочевое скотоводство в более сильной степени зависело от естественных условий, чем земледелие. Как только условия погоды затрудняли или лишали возможности использовать пастбища, хозяйство подвергалось огромным опустошениям. Об этом свидетельствуют так называемые джуты (гололедица) и др., которые периодически повторялись в кочевом хозяйстве казахского народа до конца его существования и были страшным бедствием для народа, лишая его главного источника существования — скота. Кочевое скотоводство при его низком уровне производительных сил было бессильно перед джутами.

Особенно опустошающие скотоводческое хозяйство казахского народа были джуты в следующие годы: 1826—27, 1829—30, 1838-^39, 1844—45, 1848—49, 1853—54, 1873—74, 1875—76, 1879—80, 1885—86, 1888— 89, 1891—92, 1897—98, 1902—03, 1908—09, 1910—11, 1911—12, 1916—17 годы.

Эти джуты охватывали различные районы и уносили до 40 процентов всего поголовья скота, а иногда от джута страдали все районы кочевого животноводства и теряли до 60 процентов общего поголовья скота. Например, в 1902 году было потеряно: – в Семипалатинской губернии — 88 967, в Акмолинской — 101 281, в Тургайской — 53 453 головы.

Таким образом, кочевое хозяйство характеризуется низким уровнем производительных сил, крайней примитивностью орудий труда, сравнительно незначительными размерами занятой в нем рабочей силы, большими необитаемыми пространствами земли как главными условиями производства и сильной зависимостью от природы (джуты, эпизоотии и др.) — все это факторы, определяющие отсталость экономики, базирующейся на кочевом скотоводстве.

Казахское общество конца XIX и начала XX столетия уже оставило далеко позади первобытное, чистого типа кочевое скотоводство. В хозяйстве казахов к этому времени, наряду с сенокошением, все более значительную роль играло земледелие. Сложились целые оседлые земледельческие районы, населенные так называемыми егинши, например, на Сыр-Дарье. Как уже выше отмечалось, на характер хозяйства казахского народа оказывало многообразное влияние включение его в экономику России. Рядом с казахскими хозяйствами существовали более развитые русские переселенческие хозяйства, которые своим соприкосновением, своим примером стимулировали прогрессивные изменения и улучшения методов хозяйничанья у казахов. Начиная со второй половины, а особенно с конца XIX века, росло и усиливалось значение товарно-капиталистических элементов, разлагавших вековые устои хозяйства казахов. Однако кочевое и полукочевое скотоводство оставалось преобладающим вплоть до социалистических преобразований и накладывало неизгладимый отпечаток на весь экономический строй и быт дореволюционного Казахстана.

В решениях X съезда КПСС отмечено, что казахи (киргизы) относятся к числу народов, «неуспевших пройти капиталистическое развитие, не имеющих или почти не имеющих своего промышленного пролетариата, сохранивших в большинстве случаев скотоводческое хозяйство и патриархально-родовой быт (Киргизия, Башкирия, Северный Кавказ…»).

В. И. Ленин, как известно, относил кочевое скотоводство национальных окраин царской России « натуральному хозяйству с патриархальным общественно-экономическим укладом. Господство натурального характера в хозяйстве казахов-скотоводов в предреволюционный период не вызывает сомнений. Об этом свидетельствуют его описания в трудах царских чиновников, экономистов и литераторов. В «Обзоре Семипалатинской области за 1910 год» говорится: «Как ни примитивно скотоводство в киргизских степях, оно до последнего времени удовлетворяло вполне все жизненные потребности кочевников. Летнее всегда, а иногда и зимнее жилище киргиз (на юге) делается из кошмы (войлока), ежегодно заготовляемой в больших количествах из овечьей шерсти. Для одежды киргизы изготовляют армячину (ткань из верблюжьей и овечьей шерсти) и тонкий плотный войлок, из которого шьются халаты. Из овчин и шкур молодых жеребят приготовляют шубы. Шапку киргиз почти всегда носит меховую, по преимуществу из мерлушек, а иногда из шкур молодых жеребят. Посуда для хранения и квашения молочных продуктов приготовляется из выкопченных кож. Скот доставляет также топливо (кизяк), которое киргизами употребляется даже там, где легко можно было бы топить дровами. Главную пищу кочевников летом составляют молочные продукты в квашеном виде: кумыс, приготовляемый из молока кобылиц, и айран из коровьего и овечьего молока, из которого делаются еще особого рода сыры (курт, еремчик). Во время зимы киргизы большей частью едят соленое и копченое мясо, главным образом, лошадиное и баранье. Наконец, скот и избытки продуктов скотоводства, частью в сыром виде (кожи, шерсть), частью в обработанном (войлок, волосяные и шерстяные веревки, армячина и т. д.), составляют предмет торговли киргиз на рынках и ярмарках оседлых поселений».

Это описание дает почти наглядное представление о том, что окот предназначался преимущественно для удовлетворения личных потребностей семьи кочевника и лишь в меньшей степени шел на продажу. Скот служил источником удовлетворения личных потребностей кочевника в пище (мясо, молоко), в одежде, обуви и жилище (шерсть, шкура, кожа), в транспортных средствах (лошади, верблюды). Скот был главной натуральной формой богатства казахов, а в меру развития рыночных связей, если не исключительным, то главным предметом торговли, во многих случаях еще меновой, где даже всеобщим эквивалентом служил баран. И хотя у богатых и зажиточных групп населения продажа скота являлась источником весьма значительного денежного дохода, но все же главным назначением стада кочевника оставалось непосредственное удовлетворение его личных потребностей. Что касается продажи скота, то она в большинстве случаев преследовала цель — удовлетворение потребностей скотовода в других не животноводческих продуктах, по формуле: Т—Т, или Т—Д—Т. Лишь к концу XIX и в начале XX веков получил заметное распространение новый тип скотопромышленников и скототорговцев, ведущих свое дело уже ради капиталистической наживы по формуле: Д — Т — Д + д.

В данной связи заметим, что кочевые народы вследствие особенностей своего производства и образа жизни раньше всех других народов развивают обмен и денежные отношения. «Кочевые народы, — писал К. Маркс,— первые развивают у себя форму денег, так как все их имущество находится в подвижной, следовательно, непосредственной отчуждаемой форме и так как образ их жизни постоянно приводит их в соприкосновение с чужими общинами и тем побуждает к обмену продуктов». Казахский народ в силу географического и исторического положения уже давно имел не только соприкосновение, но и регулярные торговые связи с другими народами. Существовали казахские скотоводческие хозяйства, которые специально разводили скот для продажи на рынках. Нередки были примеры наличия байских хозяйств, которые, имея крупные стада, занимались капиталистической торговлей скотом и скотопродуктами. Многие из них развивали и торговое земледелие, продавая большими партиями хлеб. Одновременно зладели предприятиями по первичной обработке продуктов скотоводства.

В этом проявлялся процесс проникновения капиталистических отношений в казахский аул, — отношении, которые, однако, не воспреобладали до самого последнего момента существования казахского кочевого хозяйства.

Характер земельного строя, который застала Великая Октябрьская социалистическая революция в Казахстане, выражал многовековую и сложную эволюцию скотоводов-казахов, все те социально-экономические наслоения, которые общинная земельная собственность приобрела в процессе своего исторического развития, начиная с первобытных времен.

Известно, что первой формой собственности первобытных кочевых пастушеских племен, наряду с продуктами земли, была земля — «великая лаборатория, арсенал, доставляющий и средства труда, и материал труда, и место поселения», хотя пастушеские племена и не фиксировали своей собственности на землю. Земля первоначально была неограниченной; кочевые пастушеские племена постоянно перегоняли свои стада с места на место, временно занимали и использовали те или иные встречающиеся им земельные участки под пастбища и жилища. К. Маркс указывает, что первоначально в собственность превращается движимость — продукты земли, в том числе и прирученные животные, — но это предполагает и собственность на землю «либо для постоянного места жительства, либо для переселения с места на место, либо как пастбища для животных и т. д.». Поскольку первой предпосылкой присвоения первобытными людьми объективных условий их жизни и деятельности, посредством которой эта жизнь воспроизводилась, была их естественно сложившаяся общность, коллектив, то и собственность на землю (как и на другие средства производства общего пользования и на продукты совместного труда) была общей, коллективной; каждый индивид был только соучастником собственности с другими членами коллектива. К. Маркс указывает, что у пастушеских племен «общность по племени, естественная коллективность появляется… как предпосылка коллективного присвоения (временного) и использования з е м л и». Указанная в данном случае первобытная общинно-родовая (племенная) собственность пастушеских родов (племени) на землю по существу имелась у казахов-кочевников в далеком прошлом, но ее следы, ее более или менее модифицированная форма сохранились вплоть до социалистических преобразований, совершенных после Октябрьской революции.

У казахов, которые к началу XX века были уже на сравнительно высоком уровне экономического развития и прошли длинный исторический путь вначале самостоятельно, а затем в рамках русского государства, эти процессы обособления земельных владений успели продвинуться далеко вперед и превратились в своеобразную, пирамидально-концентрическую систему общинного землепользования, усложнившую взаимоотношения и взаимозависимость между отдельными группами и членами родов. При этой системе мелкие группы хозяйств, вместе пользующиеся одними или несколькими видами угодий, как составная часть входили в крупные. Например, группы хозяйств, совместно пользующиеся зимними пастбищами (кстау) или их отдельными частями, входили в большие группы, совместно пользующиеся весенними (коктеу) или осенними (кузеу) пастбищами, а все эти группы вместе входили в еще большие группы, совместно пользующиеся летними пастбищами (джай-ляу).

Все отмеченные выше процессы у кочевников-казахов — развитие частной собственности на скот, обособление земель на владения мелких групп и отдельных семей, смешение состава членов родовых общин — являлись прежде всего естественным результатом развития производительных сил казахского общества. Эти процессы усиливались и ускорялись развитием обмена и капиталистических отношений; именно товарно-капиталистические отношения порождали тенденции подворно-наследственных форм присвоения земельных участков, то есть превращали их в капиталистическую частную собственность.

Углублению этих тенденций также способствовало создание царизмом колониальной администрации — образование территориальных областей, волостей и аулов, экспроприация казахских земель колонизаторами и т. п. Все эти и другие аналогичные процессы свидетельствуют о глубоком внутреннем разложении родовой общины, а также о вызревании и обострении внутри ее социального антагонизма. Что касается внешней стороны, то все атрибуты кочевого хозяйства и родового быта, особенно в южных и центральных районах Казахстана, как уже отмечалось, по-прежнему продолжали существовать и господствовать. Особенно устойчивой оказалась форма общинного землепользования. Поэтому даже в начале двадцатых годов в документах Наркомзема КазАССР встречается определение, что «хозаул есть первичная родовая ячейка». Однако в казахском ауле была только разложившаяся форма родовой общины. Существом, основным содержанием этой формы были уже давно сложившиеся патриархально-феодальные социально-экономические отношения.