Собственно, здесь-то и произошел переход к теме, которая не может не волновать медиков, — об авторитете врача. Возникшая дискуссия оказалась довольно любопытной. Вспомнили Гомера: «опытный врач драгоценнее многих других человеков». Затем, как это нередко бывает, авторитет современного врача противопоставили славе старого доктора былых времен, перед которым на расстоянии снимали шапку.
Кто-то, однако, обратил внимание на спорность этого тезиса: ведь еще в XVII столетни, встречаясь на консилиумах у постели больного, эскулапы ругались, показывали друг другу языки и нередко вступали в драку.
Не случайно их «авторитет» в те времена увековечил Мольер. Тогда медицина была далека от науки: высунутый язык подменял научную аргументацию.
За прошедшие с тех пор столетия медицина шагнула далеко вперед. Однако именно последние десятилетия, сопровождающиеся большим успехом точных наук, как бы бросили тень на медицину. Как выразился один ученый, в деле применения достижений технического прогресса, по сравнению с другими отраслями науки, медицина шагает где-то на левом фланге.
Стало модным в наше время сравнивать успехи техники и медицины, причем отнюдь не в пользу последней. А ведь речь идет не о совсем сравнимых предметах.
Медицина является сплавом искусства и науки. В. Ослер считал, что медицина — это искусство, основанное на науке и требующее для своего совершенствования любви.
На сердце можно смотреть по-разному. Одни человек твердит, что оно влечет нас к прекрасному, трепещет и замирает от волнующих чувств, другой снисходительно объясняет, что сердце — это мышца, накачивающая кровь в сосуды, благодаря чему обеспечивается питание тканей. . . Прав А. Ф. Билибин, когда пишет, что в этих двух подходах к вопросу наглядно видно «пересечение» взглядов на медицину как науку и искусство.
В той мере, в какой врачевание является искусством, оно в основном определяется личностью врача, его обаянием, его способностью влиять на больного.
Что касается той части медицины, которая является наукой, то, на мой взгляд, трудно сопоставлять ее достижения, скажем, с полетом человека в космос. С таким же основанием можно сравнивать успехи техники и архитектуры или сельского хозяйства.
«Нам не медиков не хватает, а самой медицины», — заметил Монтескье. С известными поправками об этом можно говорить и в XX столетии. Мы недовольны медициной не потому, что она плоха, а потому, что она не всесильна. Как говорят, тут действует принцип: кто везет, того и погоняют.
Да, ни нас, врачей, ни больных сегодняшние возможности медицинской науки не могут полностью удовлетворить. Но уже при современном ее уровне можно было бы спасти А. С. Пушкина, наверняка продлить жизнь Исааку Левитану, а Фредерик Шопен не скончался бы в тридцатидевятилетнем возрасте от туберкулеза. Разве для тех десятков миллионов людей, кто живет благодаря инсулину или антибиотикам, появление этих средств не равноценно не только полету в космос, но покорению всей солнечной системы?
И. А. Кассирский рассказывал о том, как ему пришлось выступить в одной аудитории с докладом о достижениях медицинской науки, в частности о победе над злокачественным малокровием. До этого с большим сообщением о первом полете в космос выступал Ю. А. Гагарин.
- Как трудно было мне докладывать после вас, — сказал Ю. А. Гагарину И. А. Кассирскнй. — Медицина никак не может сравниться с вашими достижениями.
- Я не согласен, — ответил Юрий Алексеевич. — Мы победили космос, а медики, как я понял из вашего доклада, победили смерть Выше этого ничего не бывает! . .
. . . К размышлениям о том, что определяет авторитет врача, я не раз возвращался и после дискуссии в Праге.
Да в том-то и дело, что даже если бы люди в массе своей жили 100—120 лет, едва ли для всех уход из жизни был бы желанным. Внутренний и естественный протест человека против неизбежности старения и смерти, как уже отмечено, будет всегда способствовать неудовлетворенности медициной. Но не недовольству всеми врачами. Ибо можно определить границы возможностей медицины и возможностей врача.
История полна высказываний разных времен о тех требованиях, которым должен соответствовать врач. Об этом размышляли писатели и ученые, больные и, естественно, врачи. Есть мысли бесспорные и дискуссионные, серьезные и такие, в которых имеется лишь доля правды Любопытно только, что почти все подчеркивают необходимость того, чтобы врач, помимо знаний, обладал, о чем уже выше говорилось, определенными человеческими качествами. Подчас последним отводилось даже первое место.
Когда французского клинициста А. Труссо спросили, что требуется от доктора, он ответил:- Много здравого смысла, немного такта и смелости – А знание?
- Знание? Да, оно может иногда пригодиться.
В 1903 году вышла книга польского профессора Э Вернадского «Медицина, врачи и публика». В этой книге автор пишет, что «знаменитый и незнаменитый врач разнятся между собой только тем, что первый дает иллюзию. ., другой не дает. . . ».
Думается, что на подобные высказывания большой отпечаток накладывает частная практика. Речь идет здесь о том, как прежде всего произвести на больного впечатление. К этому времени следует отнести появление выражений «medicus balneus elegans» — «элегантный курортный врач», «mеdicus parfumatus, pro morbis feminis — «благоухающий врач по женским болезням» и др. Придумали эти определения, вероятно, сами врачи, и конечно частнопрактикующие.