Весьма интересный собеседник, корреспондент «Журналиста» О. В. Чечилов в ходе нашей встречи высказал сомнение в способности медиков объективно судить о промахах и ошибках друг друга. «Когда дело касается серьезных вещей, не так-то уж легко добиться истины. Приходится сталкиваться с ведомственным подходом, попытками выгородить коллегу. . . »По моему опыту, это не так. Представления о врачебной корпоративности очень преувеличены. В судебно-медицинских экспертизах я участвую около тридцати лет. Случалось, что врачи пробовали скрыть правду, когда это касалось их самих. Так сказать, реакция самозащиты. Ситуации, где экспертная комиссия пыталась смягчить трактовку ошибки, реже, но тоже встречались. Но чтобы заведомо виновного врача хотели оправдать, такого не помню. Замечу, что к любой повторной экспертизе привлекаются специалисты более высокого уровня. Два недавних случая. Больному, у которого диагностирован инфаркт миокарда, врач предлагает прийти в поликлинику. Налицо — грубая профессиональная ошибка. Пациент скончался в больнице через две недели. Выявленные на вскрытии изменения в сердце были давними и резко выраженными. Доказать, что существовала прямая причинно-следственная связь между действиями врача и печальным исходом, было невозможно. Однако исключить их влияние также нельзя было. Замечу, что даже если бы больной остался жив, поведение врача не вызывало снисхождения.
Судить его было нельзя, а ограничиться административным взысканием мы сочли недопустимым. Терапевта вызвали на аттестационную комиссию, которая признала его профессионально непригодным для занятия лечебной практикой. Признаюсь: на комиссии, при вынесении заключений о присвоении врачам той или иной категории, мнения далеко не всегда совпадают. При голосовании по данному вопросу решение было единогласным, при этом о нем были поставлены в известность все терапевты республики.
В другом случае за грубое нарушение принципов врачебной этики один из заведующих отделением был вызван для объяснений на правление научного общества терапевтов. После состоявшегося разговора врач сказал: «Лучше уж сразу снимать с работы, чем заставить предстать перед лицом товарищей».
Эти и подобные проступки привели к мысли о необходимости создания при Эстонском научном обществе терапевтов Суда врачебной чести. Положение о Суде было единодушно утверждено VIII съездом терапевтов Эстонской ССР. Суд чести должен в первую очередь рассматривать нарушения врачебной присяги и этики. Ведь есть же ситуации, в которых врач, не дойдя до уголовного преступления, своими поступками позорит нас и дело, которому мы себя посвятили. Ограничусь одним примером. В 1986 году в центральной прессе появилась статья о гробовщиках, которые, пользуясь людским несчастьем, требовали за свой труд суммы, в 10—20 раз превышающие государственные расценки. Одним из гробовщиков работал по совместительству и врач «Скорой помощи».
Можно допустить, что он нуждался в деньгах. Судя по публикации, уголовно наказуемого преступления в его деяниях не усмотрено. Но может ли такой человек быть врачом? Можно ли, мыслимо ли, чтобы такое лицо могло принадлежать к старому врачебному сословию? Впрочем, уверен, и для большинства врачей моего поколения такой «доктор» — чудовище.
Конечно, если врач взяточник, вымогатель или, имея возможность, не оказал помощь умирающему больному, ответ однозначен: таким людям нет оправданий и нужно делать все, чтобы их выкорчевать из медицины. Среди зарегистрированных в США врачей 5 процентов отстранены от медицинской практики в силу вынесенных судебными органами заключений о их некомпетентности либо из-за злоупотребления алкоголем или наркотиками. В абсолютном выражении это число превышает 17,5 тысяч человек. А у нас?
Пусть это не удивляет, но представитель Министерства юстиции СССР счел, что в наших условиях запрещение заниматься определенной деятельностью (в том числе врачебной) противоречит гарантиям Конституция СССР и уголовному законодательству. Даже, скажем, если врач оказался убийцей, ищет золото в могилах погибших в годы Великой Отечественной войны или с целью шантажа отрезает у ребенка ухо (примеры взяты из публикаций последних лет). Дикие, уму непостижимые факты. Тут же не только о медицинской, но даже об элементарной человеческой нравственности говорить не приходится! Как все это совместимо с исключительностью врачебной профессии? Как лечиться у таких нелюдей? Ответ ясен: надо менять законодательство. Если невозможно изменить жизнь, надо менять параграфы.