После первой русской революции в условиях наступления реакции усиливаются феодально-байский гнет трудящихся аула, произвол колониальных чиновников, волостных управителей, аульных старшин по отношению к бедноте. Об этом говорят многочисленные прошения казахов, адресованные уездным начальникам и губернаторам. Казахи часто жаловались на произвол аульных старшин при сборе налогов, на поборыи вымогательства с их стороны, на незаконные действия волостных управителей, связанные с изъятием земель у трудового казахского населения, на поборы и вымогательства лесничего и объездчиков. Нередко аульное население жаловалось на взяточничество со стороны царских чинов. Немало писалось прошений военным губернаторам об ограждении от произвола баев-феодалов и чрезвычайного суда биев и т. д. Так, например, доверенный от казахских аулов 4, 7 и 9 Карагалинской волости Верненского уезда в прошении, с которым он обратился к военному губернатору Семиреченской области по поводу препятствий, чинимых феодалами оседающему казахскому населению, писал: «Узнав о ходатайстве нашем, общество всей волости, придерживаясь старых взглядов на оседлость, принуждает отказаться от ходатайства, угрожая в противном случае ложными исками как на волостном съезде судей, так равно и на чрезвычайном — через своих родственников [из] других волостей».
Вот другой аналогичный протест казахов на притеснения баев при переходе их к оседлости. Казахи Супа-таевской волости Капальского уезда обратились к военному губернатору с жалобой на произвол баев-феодалов и чрезвычайного суда биев: «Мы избраны доверенными от 50 кибитковладельцев нашей волости, желающих перечислиться в оседлость крестьян. Но сторона, не желающая оставить кочевой образ жизни, не желает отпустить и нас, за что именно во всем нас до невыносимости притесняет, налагает на нас излишние денежные сборы, учиняет нам подложные долговые и прочие документы, которые и передает на съезды народного суда. Последние с радостью принимают такие дела и решают их, не принимая от нас никаких указаний, [и] привлекают к ответственности». В жалобах и прошениях трудящиеся аулов писали о продолжающемся насильственном изъятии у них лучших земель и разрушении их зимовок, они просили оградить их от произвола.
Царское правительство и его генерал-губернаторы на местах оставались глухими ко всем этим жалобам. Правительство защищало интересы баев. Более того, в своей борьбе против прогрессивных сил казахского общества царизм широко использовал национальный гнет и разжигание межнациональной розни. Черносотенные депутаты с думской трибуны провозглашали программные лозунги, требовали проведения насильственной русификации, запрещения национальных языков, уничтожения национальной культуры народов, населяющих царскую Россию.
На окраинах с мусульманским населением запрещалось издание литературы на национальных языках, закрывались национальные школы.
Поражение революции и наступление реакции сказались на отдельных попутчиках, неустойчивых элементах, примкнувших к партии в период подъема революционного движения. Но костяк партии большевиков не был затронут. Большевики оказались единственно последовательной революционной партией, вооруженной ясным пониманием происходящих событий, обладающей кадрами испытанных революционеров, воспитанных Лениным.