1907 г., марта 21.
В воскресенье 11 марта у нас должен был состояться митинг, на котором предполагалось сделать сообщение о положении дел в Государственной думе, прочитать письма, присланные членом Государственной думы от Тургайской области и т. д. Само собой разумеется, об этом собрании было заявлено соответствующей власти, которая вначале и отнеслась к этому заявлению довольно снисходительно, утвердив собрание…
За три часа до открытия митинга устроители приглашаются в уездное управление, где им и отказывают в устройстве ранее разрешенного собрания…
К 5 часам вечера народ стал стекаться к дому Фаткуллы Забирова, где уже дежурила полиция и никого не пускала во двор. Народ в недоумении останавливался на улице перед воротами. Всем новоприбывшим объяснялось, почему собрание запрещено и народ не пускается во двор, но это не успокаивало народ и многие предлагали открыть собрание в другом дворе. Провокационный каприз уездного сатрапа для всех был очевиден, а пароду становилось все больше и больше так, что образовалось довольно внушительное собрание. Должно быть, этого-то и нужно было начальству, так как собравшаяся толпа, да еще на проезжей улице была по полицейскому уставу незаконна.
Прибыл «сам» уездный начальник, и началось приглашение и увещевание разойтись. Это было встречено дружным отпором. На вопрос из публики, почему собрание, разрешенное ранее, теперь не допущено, ответа со стороны власти не последовало, что публику убедило в произволе сатрапа еще более. «Сам» стал записывать ослушников его воли; почти каждый не отказывался от этого и вот пошла канцелярская работа, а из толпы то и дело слышались по его адресу довольно недвусмысленные остроты. Так как и канцелярская запись не помогла полицейскому делу, то сатрап распорядился о приводе войск, и вот вскоре с горы показались солдаты со щетиной штыков.
Народ как-то нервно примолк, но не испугался, а, напротив, когда команда подошла, народ устремился к солдатам, говоря: «Подходите ближе к нашим братьям и детям, они не будут стрелять в своих отцов и матерей». Раздалась команда воинского начальника, солдаты выстроились во всю ширину улицы и с барабанным боем двинулись вперед, разделив народ на все четыре стороны ближайшего перекрестка, а мощный сатрап за это время арестовывал по своему выбору «крамольников», которых и набрал 4 человека.
После этого солдаты, сомкнувшись в обыкновенный строй и конвоируя «преступников», отправились в свои казармы, но народ не разошелся. Все сознавали в этом произвол власти и свое политическое бесправие, приводились подобные примеры и в других местах порабощенной России; для всех становилось ясным, что с каждым может случиться то же самое, и народ сильно запротестовал: чувствовалось самосознание народа, его сила, его воля. Раздался призыв идти к мещанской управе и немедленно составить народный приговор об удалении уездного начальника от должности.
Народ дружной и спокойной толпой направился к нашей «мещанке» — единственному, хотя и уродливому, месту самоуправления. Здесь было выяснено, что помимо составления приговора об «уездном» нужно немедленно требовать освобождения четырех товарищей… Масса народа направилась к уездному управлению с твердым намерением или освободить заключенных, или остаться вместе с ними.
Депутация вместе с войском направляется к гауптвахте за арестованными товарищами, а народ мирно расходится по домам. Вскоре из помещения гауптвахты выпускаются четверо «крамольников» и при возгласе «амнистия» приветствуются товарищескими рукопожатиями, а жены арестантов перестают плакать и радостно улыбаются.
С горы, где за несколько минут. тому назад подвигалась к бесправному народу грозная щетина штыков, мирно спускались амнистированные народной волей «преступники». На пол-горе их встречает около двухсот человек, не поверивших Слову Сатрапа и тревожно поджидавших товарищей. Опять раздалось громкое и радостное «ура» и вслед за этим в ночной тишине понеслись звуки свободной «Марсельезы».
Демонстрация с пением направилась на улицы города, останавливаясь местами для произнесения речей. Вскоре демонстранты условились относительно следующего митинга и разошлись.