К слову сказать, о раке. Его боятся. Наверное, все. В конечном счете, в медицине все относительно. Можно вылечить страдающего раком и не добиться успеха при лечении больного хроническим насморком. Говорить абстрактно об излечимости рака столь же неверно, как и утверждать, что насморк нельзя не вылечить.
Есть французское изречение: в медицине, как и в любви, не говори «всегда» и не говори «никогда». Все может быть. . . Среди моих знакомых были больные, у которых при операции находили злокачественную опухоль, по нашим представлениям запущенную. Проходили после операции годы. Была ли неправильно диагностирована злокачественная опухоль или операция изменяла сопротивляемость организма и болезнь претерпевала обратное развитие, не знаю.
Эти люди практически здоровы. У английского путешественника Фрэнсиса Чичестера был диагностирован неоперабельный рак легкого. Его сочли обреченным. Трудно ответить как и почему, но болезнь отступила. Через семь лет он совершает в одиночестве кругосветное путешествие на яхте и входит в историю мореплавания.
Недостаточная гласность в подобных случаев объясняется тем, что, если человек излечен от рака, ему диагноз обычно не сообщают. О тех же, кто от этого скончался, знают многие.
Приходилось бывать не раз в больницах или отделениях, «психологически трудных» для пациентов, — онкологических, гематологических, инфарктных и т. д. В таких отделениях состояние многих больных, действительно, тяжелее, чем в других.
Несоизмеримо ответственнее и роль в этих случаях всего медицинского персонала, который должен, обязан ясно представлять себе состояние духа пациента, переступившего порог отделения.
Как избежать наигранного оптимизма или жалостливой скорби, одинаково противопоказанных тяжелобольным людям? Только проникшись пониманием того, что перед тобой страдающий человек, который пришел сюда с верой в тебя, в твои знания, в твое искусство. С верой и надеждой.
В рассказе итальянского писателя Дино Буццати «Семь этажей» больных, по мере ухудшения их состояния, постепенно спускают с седьмого этажа к первому. Первый этаж отведен смертникам. Хотя это делается под разными предлогами, все знают: каждый перевод приближает конец. В основе этой системы находится определенная идея: тяжелый больной не должен усугублять состояние более легкого.
В этом, к счастью, фантастическом рассказе мастерски показано, как человека убивает не только болезнь, но и страх, страх оказаться этажом ниже. . .
— А ведь тяжелые больные действительно омрачают настроение более легких, — заметил один из пациентов обсуждавших в палате этот рассказ.
— Почему, кстати, у нас в больницах нет медицинских психологов и не интересуются психологической совместимостью больных?
— Это верно, — продолжил разговор другой пациент, — но мешать могут храп соседа и запахи дезинфицирующих растворов, лишенная острых приправ пища и измерение температуры в шесть часов утра. А сама необходимость лечь на больничную койку? . .
Говорят, в хорошем медицинском учреждении больному должно стать лучше от одного сознания, что он переступил его порог.