Итак, врач не должен игнорировать свой внешний вид. Вернемся, однако, к главному.
Он должен обладать специальными знаниями и быть человеком. Наигранная вежливость или знание этикета здесь не помогут.
Жил в Киеве академик Феофил Гаврилович Яновский. Любили его не только за то, что он был знающим врачом и известным ученым, но и за то, что всю теплоту своей души он отдавал людям. Когда он умер, хоронил его весь город. За гробом шли православный священник, ксендз и раввин — случай небывалый на похоронах. Люди не помнили ни национальности, ни вероисповедания. Человек, родившийся в XIX веке, оказался выше религии. Более грандиозного шествия Киев не помнил.
В день похорон известного харьковского профессора Л. Гиршмана в городе прекратили работу фабрики и заводы, школы и учреждения. В каждом из этих случаев хоронили не просто врача. Народ отдавал дань Человеку, его будничной самоотверженности, душевной щедрости и красоте.
Любовь к людям и знания, как уже подчеркивалось, — главное, что требуется от врача. Но и этого мало. Необходима общая культура. Имея дело с людьми разных специальностей, разной степенью интеллекта, образования, врач должен быть сам человеком всесторонне развитым в самом широком смысле этого слова, то есть избегать односторонности в своих знаниях. Нельзя при этом не учитывать возросшего образовательного уровня людей, который делает человека более критичным, порождая скептицизм и ослабляя иногда доверие к словам врача. Задача последнего — суметь заставить пациента поверить в себя. Наполеон I любил повторять: «Я не верю в медицину, но верю в своего врача Корвизара». Как добиться этой веры?
Говорят, что пессимист в каждой задаче видит трудность, а оптимист в каждой трудности — задачу. Задачу, которую надо решить. Бисмарка лечило в общем Около ста докторов. Единственный, кому он поверил, был Швенингер. «Моих прежних врачей лечил я, он же лечит меня», — заявил Бисмарк. Как тут не вспомнить В. В. Вересаева, писавшего, что врач может обладать громадным распознавательным талантом, уметь улавливать самые тонкие детали своих назначений, но все это останется бесплодным, если у него нет способности покорять и подчинять себе душу больного. Путь к этому бывает не всегда легок, а подчас тернист.
Борис Евгеньевич Вотчал рассказал мне о следующем случае из своей практики.
Как-то он был приглашен консультировать на дому одного из выдающихся полководцев современности — Георгия Константиновича Жукова.
Его уже до этого посетил один из профессоров, по отношения с заболевшим «не сложились» и встреча окончилась более чем прохладно. «Проводите профессора к машине! » — коротко бросил своему адъютанту маршал. Когда зашел Борис Евгеньевич, больной поднялся ему навстречу. Ответив на приветствие, Б. Е. Вотчал предложил больному. . . сесть, сразу дав понять, что хозяином положения здесь является он — врач. Пациент улыбнулся. В других консультантах на том этапе его болезни необходимости не было.
Надо, правда, признать, что Б. Е. Вотчал был не только психологом, но и отличался удивительным обаянием. Известен случай с Ф. Г. Раневской. После консультации профессора ее спросили: «Что же он сказалвам? » Она ответила: «Я ничего не слышала, я любовалась им». Любопытен пример, приводимый А. Крекке.
Как уже отмечалось выше, Бисмарк крайне пренебрежительно относился к лечащим его медикам. Когда его впервые посетил врач Швеннигер и начал подробно расспрашивать о болезни, канцлер недовольно заметил, что у него мало времени для ответа на все вопросы. «Da miissen Sie sich cinen Tierarzt holen» («Тогда лечитесь у ветеринара»), — тут же ответил Швенингер. Как ни странно, но, видимо, этим и было завоевано доверие Бисмарка. Швенингеру же принадлежит изречение: «Arzt sein das heisst der Starkere von zweien sein» («Быть врачом — значит всегда быть сильнейшим из двух»).
Не хотелось бы, чтобы этот пример расценивался как призыв к грубости. Он лишь подчеркивает необходимость в известной твердости со стороны лечащего врача при обследовании и лечении любых пациентов.
Написал это, а потом подумал: и в такой тактике можно не все предусмотреть.
Профессор В. Н. Виноградов, лечивший Сталина, пришел к заключению, что, с учетом неблагоприятного и тяжелого течения его болезни, ему необходим строгий режим с полным прекращением всякой деятельности. Когда Берия, осуществлявший контроль за лечением Сталина, сообщил ему о заключении профессора, того охватила неописуемая ярость и он закричал: «В кандалы его! В кандалы! »Твердость, повторяю, оправдывается только интересами пациента, и она не должна переходить границ корректности. Николай Семенович Молчанов говорил: к каждому больному надо относиться как к генералу. Но лечить как солдата! Один из министров мне признался: «Не понимаю, как заведующий больничным отделением, в котором я нахожусь, каждый раз стучит в палатную дверь и спрашивает, можно ли войти. Я же здесь пациент, а не министр». Еще Гиппократ, касаясь поведения врача, считал нужным отметить, что «поспешность и чрезмерная готовность. . . презираются. . . »Перечень качеств, которыми должен обладать врач, можно продолжить: он должен быть психологом и дипломатом, артистом и педагогом и т. д.
Надо сказать, что вряд ли найдется медик, который бы обо всем этом не слышал по крайней мере при получении диплома.