Декабрьское вооруженное восстание вызвало новый подъем национально-освободительного движения среди угнетенных царизмом народов Средней Азии и Казахстана. Влияние, которое оказывало декабрьское вооруженное восстание на народы Туркестана, было настолько очевидным, что о нем часто сообщали местные органы колониальной администрации в своих донесениях генерал-губернаторам. 15 декабря 1905 года Каркаралинский уездный начальник в своем рапорте военному губернатору Семипалатинской области сообщил о влиянии демонстрации трудящихся Каркаралинска на окружающее казахское население. «Имею честь доложить, — писал начальник уезда, — что беспорядки, бывшие в гор. Каркаралинске 15 ноября, внесли в степь почти полную деморализацию. В данное время степь крайне возбуждена. . .
Полагаю безусловно необходимым почтительнейше просить Ваше пр-во о командировании в гор. Каркаралы сотни казаков, так как только при этом условии возможно установить престиж правительственной власти и быть спокойным за мирную жизнь уезда».
Царским властям не удалось сохранить престиж правительства и обеспечить мирную жизнь в казахскойстепи.
Казахские шаруа все больше вовлекались в революционное движение и совместно с трудящимися русского, татарского, украинского и других народов, проживающих в Казахстане, вступили в борьбу против общего врага — царизма, в свержении которого кровно были заинтересованы все народы России. В Казахстане под влиянием Советов рабочих депутатов, возникших в Москве, Петербурге, Иваново-Вознесенске, Саратове, Новониколаевске (ныне Новосибирск), Баку, Красноярске и других городах и рабочих поселках страны, трудящиеся разных национальностей стремились к устройству общественного самоуправления на широких демократических началах. Весьма характерным в этом отношении является решение жителей Заречной слободки города Семипалатинска об устройстве общественного самоуправления. Об этом говорилось в письме военного губернатора Семипалатинской области Степному генерал-губернатору от 15 декабря 1905 года. «13 декабря, — писал военный губернатор, — ко мне явился заведующий Семипалатинской сельскохозяйственной школой г-н Корсаков и заявил, что он, являясь депутатом от общества Заречной слободки, решил узнать мое мнение относительно устройства в слободке общественного управления, причем заявил, что названное общество решило устроиться на самых широких началах самоуправления.
На мой вопрос: почему г-н Корсаков считает себя депутатом, он ответил, что у него было «частное совещание» жителей слободки, которое по обсуждении вопроса об устройстве управления избрало его депутатом, чтобы узнать мое мнение.
Разъяснив 1 г-ну Корсакову всю незаконность его действий, я просил его сообщить, в чем же заключается желание лиц, собравшихся на совещание, и на каком основании он позволил себе собирать жителей слободки в помещении школы. На первый вопрос г-н Корсаков ничего не мог мне ответить и лишь повторил: «На самых широких основаниях». На второй же вопрос заявил, что он считает себя вправе собирать частных лиц у себя на квартире и что он лишь присоединил рекреационный зал училища «временно» к своей квартире.
Объявив г-ну Корсакову, что я не считаю его депутатом от населения слободки, что никакие заявления, делаемые мне через г-на Корсакова и ему подобных лиц, мною не будут рассматриваться, что население должно обращаться ко мне через законом установленные власти, одновременно мною было предписано произвести негласное дознание о действиях г-на Корсакова. Это дознание показало, что последний при посредстве учеников школы собрал в помещении школы около 50 киргиз и татар и около 30 человек русских и, приняв на себя председательство в собрании, обсуждал с ними вопрос об устройстве управления слободки без всякого подчинения его властям, которые, «кроме вреда населению, ничего не приносят».
Вместе с тем не могу не сообщить, что со времени издания манифеста 17 октября г-н Корсаков начал открыто проявлять революционную деятельность, вредные результаты которой уже начали обнаруживаться в отношении порядка управления в прилежащих киргизских волостях».