Неужели действительно имеют место ножницы между биологическими и этическими нормативами? Едва ли это можно объяснить и неразрешимым, по Фрейду, конфликтом между сексуальностью и цивилизацией. На многие вопросы, как мне кажется, отвечают интересные работы Ю. Б. Рюрикова «Три влечения» и В. И. Зацепина «О жизни супружеской». Их с пользой прочтут те, кого волнуют вопросы психологии любви.
Если же говорить о практических аспектах упрочения семьи, то как один из путей не вызывает сомнений необходимость создания широкой службы «знакомства и семейной совместимости». Опыт многих стран и некоторых городов нашей страны в этом отношении себя оправдал. Нет необходимости доказывать, что воспитание понимания этого должно начинаться с детства и восходить к молодым годам человека.
. . . Наша медицина уделяет большое внимание изучению влияния на здоровье производственных факторов. Отсутствие душевой или недостаточная вентиляция в цеху, конечно, требуют вмешательства. Но неналаженная или расстроенная семейная жизнь действует хуже, а исправить ее отрицательное воздействие гораздо труднее. Поэтому нам, врачам, следует более основательно заняться этой большой медико-социальной проблемой. И вместе с психологами и социологами попытаться ответить на те многообразные и противоречивые вопросы, которые ставит жизнь. Не выдавая при этом желаемое за действительное. Компромисс с неизбежностьюО кризисе медицины, вернее, здравоохранения начали говорить уже в начале XX столетия. Кризисные тенденции усматривали прежде всего в дроблении медицины, т. е. в неукротимо развивающейся специализации и в фетишизации лабораторных и инструментальных исследований. Все это обусловило отход от классических приемов врачевания, привело к потере доверия больных к медицине. Выход усматривали в лозунге «Назад, к Гиппократу! ». Но вернуться только к нему оказалось столь же трудно, как заменить электрическую лампу лучиной, а автомобиль — колесницей. Тогда появился новый лозунг: «Вперед, вместе с Гиппократом! ». В этом, конечно, много разумного. Но едва ли можно свести медицину к какому-либо всеобъемлющему лозунгу.
В течение последних десятилетий за рубежом обращает на себя внимание возрождение идей о кризисе здравоохранения, но уже под другим углом зрения.
Этой проблеме придается большое социальное звучание: здесь и влияние «технизации» медицинской помощи на отношения больного и врача, и «постарение» населения с вытекающими отсюда сложностями. Американский профессор Теодор Розбери считает, что улучшившиеся возможности лечения хронических больных ставят медицину перед неразрешимой задачей: чем больше ее успехи как науки, тем выше удельный вес людей, доживающих до преклонного возраста, но постоянно нуждающихся во врачах. Число последних не поспевает за числом больных.
Правильно ли заключение Т. Розбери? Безусловно. Но с поправками. В США, действительно, за первую половину XX столетия население выросло на 99 процентов при росте числа медицинских работников на 370 процентов, в том числе персонала по уходу — на 397 процентов. Эти же тенденции прослеживаются и в последние десятилетия. И тем не менее, медицинские работники оказались неспособными удовлетворить потребности населения.
И дело не только в том, что США не могут обеспечить себя в достаточном количестве медицинскими работниками в силу высокой платы за обучение. Сама медицинская помощь, несмотря на систему страхования, все же не всем доступна. Советский Союз, как известно, по обеспеченности населения врачами и абсолютному их числу занимает первое место в мире, поэтому говорить об их нехватке не приходится. Нет и проблемы влияния материального положения человека на его возможности обращения за медицинской помощью.